Есть балеты, которые можно смотреть бессчётное количество раз. И каждый раз они раскрываются с неожиданной стороны, вне зависимости от версии и состава исполнителей. Такие балеты и становятся классикой, визитной карточкой театра, проверкой мастерства танцовщиков. «Жизель» — один из них.
Существуют не только различные редакции классической «Жизели»: Патриса Барта и Евгения Полякова — в Парижской опере, Иветт Шовире — в Ла Скала, Алексея Ратманского — в Большом театре и другие, но и современные постановки, такие как «Креольская Жизель» Фредерика Франклина (1984), «Жизели» Матса Эка (1982) и Акрама Хана (2016).
Но сегодня давайте поговорим об одной из самых классических постановок бессмертного романтического сюжета — балете Мариинского театра, так называемой «Жизели» Петипа. В Мариинском этот балет исполняли такие звезды мировой сцены как Диана Вишнева, Ульяна Лопаткина, Светлана Захарова, но настоящим откровением для меня стала Жизель великолепной Виктории Терешкиной.
О филигранной технике и харизме Виктории ходят легенды, прима-балерина Мариинского является для многих образцом, и, в то же время, Виктория продолжает прогрессировать, открывая в себе и образах что-то новое.
В спектакле 15 сентября ее Жизель прошла путь от веселой и милой девушки до сильного и всепрощающего духа. Легкая и нежная, с долей озорства, она влюбила в себя зрителей с первых па, тем удивительнее было наблюдать как, по мере нарастающего безумия, танец Жизели превращался не в истерику, но в danse macabre*, нечто глубокое и очень темное.
Переход Виктории из первой части спектакля во вторую был постепенным, она «становилась призраком» на глазах у публики, наблюдавшей трагедию Жизели, не просто не выдержавшей предательства Альберта, но прошедшей путь страдания, злобы, отрешенности и прощения.
Инфернальная, невесомая, Виктория продолжила развитие своей героини и во втором акте, постепенно обретая силу, позволившую ей спасти возлюбленного от неминуемой гибели.
Альберт Ксандера Париша — аристократ, обходительный и, кажется, безумно влюбленный, но его взгляд, холодный, обращенный внутрь себя, выдает настоящего героя эпохи романтизма. Он такой же персонаж «пляски смерти», земной и ощутимый, но романтически стихийный в своем движении и ведомый собственными метаниями: от эгоизма до разрывающего его на части чувства вины. С технической точки зрения, британский премьер, с его мягкостью и точностью, идеально входит в хореографический рисунок «Жизели».
Статная красавица Екатерина Чебыкина в партии Мирты воплощает собой образ «высшей силы», «судьи», находящегося между добром и злом, не примыкая ни к светлой, ни к темной стороне.
Словом, публика имела шанс полностью погрузиться в атмосферу спектакля, проходившего на Исторической сцене Мариинского театра. А «Жизель» снова показала себя балетом, в котором каждый человек, будь то исполнитель или зритель, может выделить особенности сюжета и хореографии, по-своему взглянуть на легендарные образы.
___________
*Пляска смерти (фр. Danse macabre) — аллегорический сюжет живописи и словесности Средневековья, представляющий собой один из вариантов европейской иконографии бренности человеческого бытия: персонифицированная Смерть ведёт к могиле пляшущих представителей всех слоёв общества — знать, духовенство, купцов, крестьян, мужчин, женщин, детей.
Текст и фото: Юлия Сумзина
Comments